Бараковская Полина Валерьевна студентка факультета социальных наук по направлению «Психология» Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», г. Москва
E—mail: barakovskaiapolina@gmail.com
Двойнин Алексей Михайлович кандидат психологических наук, доцент, доцент департамента психологии факультета социальных наук Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики», г. Москва
E—mail: alexdvoinin@mail.ru
В статье рассматриваются результаты изучения взаимосвязей религиозности с личностными чертами «Большой пятёрки» и «Тёмной триады». Обзор зарубежных исследований показывает, что доброжелательность и добросовестность положительно коррелируют с религиозностью, в то время как открытость опыту демонстрирует отрицательную связь. Исследования также указывают на отрицательные взаимосвязи между религиозностью и чертами «Тёмной триады», такими как психопатия и макиавеллизм. Связи религиозности с нарциссизмом неоднозначны. Результаты подчеркивают важность учета социокультурных контекстов, различных форм религиозности и их операционализации для понимания этих взаимосвязей.
Проблема взаимосвязи религиозности с чертами личности является одной из давних областей научных изысканий. Вместе с тем в этой области до сих пор остается много неясности и противоречивых данных. В психологической науке большую актуальность в исследованиях получили модель личностных черт «Большая пятёрка» (экстраверсия, доброжелательность, добросовестность, нейротизм, открытость опыту), а также группа черт, условно обозначаемых как «Тёмная триада» (нарциссизм, макиавеллизм, психопатия). Поскольку в русскоязычном сегменте психологической науки недостаточно данных относительно взаимосвязи упомянутых личностных черт и религиозности, мы предприняли краткий обзор зарубежных исследований на эту тему.
Как показал проведенный V. Saroglou в 2010 году мета-анализ, общая религиозность коррелирует с такими чертами «Большой пятёрки» как доброжелательность и добросовестность. Вместе с тем в разных исследованиях данная взаимосвязь варьирует. Исследование M. Robbins et al. показало, что внутренняя религиозность (в статье она описывается как бескорыстная, альтруистическая и гуманитарная) коррелирует только с доброжелательностью, но эта корреляция невысока: r = 0,17 [9]. При том, что содержательное определение внутренней религиозности во многом совпадает с определением доброжелательности, данный вид религиозности не коррелировал ни с одним из других 4-х факторов «Большой пятёрки».
Некоторые лонгитюдные исследования (напр., P.C.L. Heaven & J. Ciarrochi, P. Wink et al.) показали, что увеличение добросовестности в подростковом возрасте было связано (с учетом определенных условий) c увеличением религиозности и предсказывало религиозность во взрослой жизни.
Согласно статье J.E. Gebauer et al., на усвоение социокультурных норм влияют такие качества как доброжелательность и добросовестность [3]. В свою очередь социокультурные нормы влияют на развитие доброжелательности и добросовестности. Большинство религий мира требуют от своих последователей доброжелательности (склонности к согласию: доверия, сочувствия, уважительности) и добросовестности (осознанности: организованности, продуктивности, ответственности), и именно эти личностные черты оказались основными предикторами личной религиозности [3]. Социокультурная религиозность положительно коррелировала с доброжелательностью и добросовестностью. Открытость опыту и личная религиозность были негативно связаны (причем в более религиозных выборках, нежели в светских) [3].
Отдельно следует отметить недавнее исследование, в котором авторы пытались выявить внутриличностные взаимосвязи между религиозностью и личностными чертами «Большой пятёрки» во временно́м континууме на большой американской выборке с эмпирическими данными, собранными примерно за двадцать лет. В результате было установлено, религиозность не предсказывает будущие показатели личностных черт [6]. Из всех черт личности только открытость опыту была связана с будущей религиозностью: уровень открытости опыту выше среднего значения предсказывал уровень религиозности ниже среднего значения примерно через 10 лет жизни. На межличностном уровне анализа были обнаружены следующие статистически значимые взаимосвязи. Более всего религиозность положительно коррелирует с доброжелательностью (0,314), чуть меньше сила связи прослеживается с добросовестностью (0,105) и экстраверсией (0,164). Связь с экстраверсией авторы исследования объясняют тем, что это качество помогает строить отношения в религиозном сообществе. С открытостью опыту религиозность коррелирует отрицательно и достоверно, однако сила этой связи чрезвычайно мала (-0,066) [6]. Нейротизм не был статистически достоверно связан с религиозностью, что, по нашему мнению, требует осмысления в контексте концепции компенсаторной роли религии при тревожности, депрессивности или эмоциональной нестабильности.
Масштабные исследования, проведенные T.M. Entringer et al., были направлены на выявление связей между чертами «Большой Пятёрки» и религиозности среди жителей разных стран страны с учетом культурных различий (96 стран – в первом исследований, 57 и 29 стран – в последующих) [2]. Поскольку личностные черты в данной модели представляют собой интегральные и весьма обобщенные личностные диспозиции, авторы попытались найти связи религиозности с отдельными частными личностными характеристиками, составляющими черты «Большой пятёрки». Результаты показали, что доли дисперсии религиозности, которые объясняются чертами «Большой пятёрки» и отдельными составляющими этих черт практически не отличаются (5,5% против 6,8% соответственно). Однако значимыми оказались культурные контексты. Отдельные составляющие черт «Большой пятёрки» совокупно объяснили значительную долю дисперсии в высоко религиозных странах (19,5%), но весьма малую долю – в низко религиозных (4,2%). Таким образом, составляющие личностных черт данной модели являются существенными предикторами религиозности, но только в религиозных культурных контекстах. Главными предикторами религиозности стали альтруизм и самодисциплина [2].
Кратко рассмотрим значимые результаты исследований в области взаимосвязи религиозности с чертами «Тёмной триады».
В исследовании B. Haddad et al. была найдена отрицательная связь между религиозной принадлежностью и неклинической психопатией (-0,18) [4]. Это может объясняться склонностью к асоциальному поведению у людей с выраженной психопатией, низким уровнем привязанности к другим людям, что осложняет для них возможности вступить в религиозное сообщество и удержаться в рамках подчас жестких религиозных норм. При этом связи с другими чертами «Тёмной триады» были статистически незначимы [4].
Исследование M. Kämmerle et al. также показало отрицательную взаимосвязь неклинической психопатии и религиозного/духовного благополучия, но интересно, что нарциссизм был значимо связан с такими аспектами духовного благополучия как «надежда» и «связанность» [7]. Нарциссические («сокрытие себя») и пограничные («примитивные защиты») черты личности могут предсказывать религиозный фундаментализм (строгие религиозные убеждения) [10]. Другое исследование показало, что у американцев, относящихся к группе традиционно религиозных, не наблюдается связи религиозности с нарциссизмом. При этом выявлена позитивная корреляция между посещением церкви и нарциссизмом в группе «духовных, но нерелигиозных» людей [5].
Схожие результаты получились в исследовании P. Łowicki & M. Zajenkowski [8]. Корреляционный анализ показал, что уровень общих религиозных убеждений отрицательно коррелировал с психопатией и макиавеллизмом и не был связан с каким-либо типом нарциссизма. Бо́льшая эмпатия была связана с более высокой заявленной религиозностью. Более того, эмпатия была обратно пропорциональна психопатии и макиавеллизму [8]. N. Aghababaei, S. Mohammadtabar, & M. Saffarinia обнаружили, что у религиозных людей (иранских мусульман) наблюдаются более высокие показатели просоциальности и более низкие показатели «Темной триады» личностных черт [1].
Анализируя полученные данные, можно заключить, что связи между религиозностью и личностными чертами «Большой пятёрки» весьма зависят от религиозного культурного контекста: в более религиозных обществах эти связи достаточно отчетливо прослеживаются. Важно учитывать то, что в разных исследованиях религиозность по-разному операционализируется, а также могут измеряться разные виды/типы религиозности, разные конфессии – это, в конечном счете, также вносит вклад в вариативность получаемых эмпирических данных. В целом наибольшие положительные взаимосвязи с религиозностью характерны для таких личностных черт как доброжелательность и добросовестность, слабые отрицательные взаимосвязи – для открытости опыту. Несмотря на то, что черты «Большой пятёрки» являются интегральными и достаточно обобщенными личностными характеристиками, в целом они объясняют небольшую долю вариаций религиозности, что ставит перед исследователями задачу по поиску других значимых факторов религиозности личности.
Исследования черт «Тёмной триады» показывают относительно однозначные отрицательные связи между неклинической психопатией и макиавеллизмом, с одной стороны, и религиозностью, с другой. Это может объясняться ценностной направленностью многих религиозных доктрин, стимулирующих социально-нормативное и добросовестное (не манипулятивное) поведение. Связи религиозности с нарциссизмом неоднозначны – от полного отсутствия до разнонаправленности. Это, по-видимому, зависит, как от конфессии и особенностей самой религиозности (например, внешняя или внутренняя религиозная ориентация; догматическая или открытая религиозность и т.п.), так и от составляющих нарциссизма (например, лидерство, превосходство, самовосхваление или активная эксплуатация других).
В заключение данного краткого обзора следует отметить в качестве перспектив дальнейших исследований необходимость изучения взаимосвязей личностных черт и религиозности с учетом социокультурных контекстов и разных форм религиозности (от традиционных до современных), отдельных компонентов религиозности (убеждений, мотивов поведения, переживаний и др.) и способов их операционализации. Отдельным вопросом стоит индивидуальная вариативность взаимосвязей личностных черт и религиозности.
Список использованной литературы
- Aghababaei N., Mohammadtabar S., Saffarinia M. Dirty Dozen vs. the H factor: Comparison of the Dark Triad and Honesty–Humility in prosociality, religiosity, and happiness // Personality and Individual Differences. 2014. Vol. 67. P. 6–10. https://doi.org/10.1016/j.paid.2014.03.026
- Entringer T.M., Gebauer J.E., Eck J., Bleidorn W., Rentfrow P.J., Potter J., Gosling S.D. Big Five facets and religiosity: Three large-scale, cross-cultural, theory-driven, and process-attentive tests // Journal of Personality and Social Psychology. 2021. Vol. 120. No. 6. P. 1662–1695. https://doi.org/10.1037/pspp0000364
- Gebauer J.E., Bleidorn W., Gosling S.D., Rentfrow P.J., Lamb M.E., Potter J. Cross-cultural variations in Big Five relationships with religiosity: A sociocultural motives perspective // Journal of Personality and Social Psychology. 2014. Vol. 107. No. 6. P. 1064–1091. https://doi.org/10.1037/a0037683
- Haddad B., Angman M., Archer T., Garcia D. Dark Triad, sociosexual orientation and religious affiliation: An association and moderation study // Clinical and Experimental Psychology. 2016. Vol. 2. No. 2. https://doi.org/10.4172/2471-2701.1000124
- Hermann A.D., Fuller R.C. Trait narcissism and contemporary religious trends // Archive for the Psychology of Religion. 2017. Vol. 39. P. 99–117.
- Joshanloo M. Within-person associations between Big Five traits and religiosity // Personality and Individual Differences. 2023. Vol. 200. 111912. https://doi.org/10.1016/j.paid.2022.111912
- Kämmerle M., Unterrainer H., Dahmen-Wassenberg P., Fink A., Kapfhammer H.P. Dimensions of religious/spiritual well-being and the Dark Triad of personality // Psychopathology. 2014. Vol. 47. P. 297–302.
- Łowicki P., Zajenkowski M. No empathy for people nor for God: The relationship between the Dark Triad, religiosity and empathy // Personality and Individual Differences. 2017. Vol. 115. P. 169–173.
- Robbins M., Francis L., McIlroy D., Clarke R., Pritchard L. Three religious orientations and five personality factors: an exploratory study among adults in England // Mental Health, Religion & Culture. 2010. Vol. 13. No. 7–8. P. 771–775. https://doi.org/10.1080/13674676.2010.519468
- Unterrainer H., Ruttinger J., Lewis A.J., Anglim J., Fink A., Kapfhammer H.P. Vulnerable Dark Triad personality facets are associated with religious fundamentalist tendencies // Psychopathology. 2016. Vol. 49. P. 47–52.
http://izvestia-ippo.ru/barakovskaya-polina-valerevna-dvoyn/